На краю тысячелетия, в апреле 1998 года выходит альбом с длинным названием Music Has the Right to Children. Тогда еще неизвестный дуэт из Шотландии Boards of Canada после череды экспериментов решается вступить в новый век, пропустив через себя всё то, что было в массовой культуре.
Электронная музыка 90-х существовала во время, когда по радио можно было услышать гранж-рок в перемешку с поп-хитами — это время, когда электронная музыка старалась быть максимально электронной и отстраненной от идеи антропоморфности. В большинстве своем, классические жанры электронной музыки создавалась наперекор «душевному» року и были отличным саундтреком для тех, кто идеологически придерживался сюжета фильма «Матрица».
Music Has the Right to Children — альбом метафизический, он звучит как старая пленка, прошедшая определенный временной цикл, но сохранившая все важные оттенки. Это альбом о человеческой памяти, интерпретированной холодным технологическим прогрессом. Каждая композиция пытается разрушить стену между душой и техникой, показать красоту объединения механизма и человека. Такая музыка создает ощущение одновременной минималистичности и сложной структурности. Почему же название альбома гласит, что «дети имеют право на музыку»? В одном из интервью братья Маркус и Майкл рассказали:
«Названия наших треков — это своеобразные загадки, которые слушатель может попытаться разгадать, а может пройти мимо. Также и название альбома. Оно передает наше желание воздействовать на аудиторию звуком».
Один из треков альбома «Turquoise Hexagon Sun» отвечает на вопрос о названии альбома иначе. Он демонстрирует превосходное чувство баланса между человечным и электронным. Boards of Canada обращаются к подсознанию, заставляя слушателя машинально вспоминать себя ребенком не совсем явным для этого средством.
Главной загадкой дуэта является то, как почти в каждом треке используются фоновые звуки и каким образом эти звуки превращаются в часть музыкальной композиции. На живом примере Маркус и Майкл демонстрируют как звук деформируется из информации: вздох, смех, тембр детского голоса; в уже обезличенную часть трека. Подобно Джону Кейджу музыканты задаются вопросом музыкальных границ, сплавляя из сэмплов старых телешоу, индустриальных звуков и звуков окружающей среды неповторимую музыкальную систему. Подобное можно услышать у Grimes — певица и продюсер часто записывает на диктофон звуки вокруг себя, а затем использует полученное в треках; и у Holly Herndon — авангардном продюсере, которая также записывает окружающую среду, но уже для передачи конкретно заложенной семантики в звук. Music Has the Right to Children старается уйти от семантики звука, внедряя в трек каждый звук под новым смыслом.
Эта работа не просто опережала свое время, она его предвещала. Сегодня, когда гранж-рок в чартах сменился хип-хопом, электронная музыка всё больше сливается с человеком. Music Has the Right to Children запомнился не только как мост между живым и неживым, но и как красивая иллюстрация понятия «метамодернизм».
